Кровь Любовь и Риторика: долгожданный спектакль студии «Бургундский Отель»
В прошлые годы — спектакли по Грибоедову и Шварцу, а в этом — «Кровь Любовь и Риторика» на основе трех пьес: «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда, «Гамлет» и «Король Лир» Уильяма Шекспира. Три великих произведения и известные всему миру писатели, мастерски переплетенные внутри сюжета, встречали зрителей в Культурном Центре ВШЭ на двух спектаклях студии.
Стержневой сюжет построен на истории двух эпизодических персонажей из «Гамлета» — университетских товарищах главного героя, которых вызвал король Клавдий, чтобы те доставили Гамлета в Англию на смерть. Пьеса о выборе и о судьбе тех, кто от него отказывается, безвольно существуя в течение жизни, равнодушно проходя мимо ситуаций, в которых они могут что-то изменить. Но финал спектакля «Бургундского отеля» отличается от финала пьесы Стоппарда, в которой главные герои умирают, так не использовав данный им шанс что-то изменить в своей судьбе, сделав правильный выбор.
И дольше века длится день…
Как обычно, я до конца не очень верила, что мы осилим наш замысел и воплотим его... Но мы справились! Я говорила своим актерам, что мы играем спектакль про выбор: каждый человек когда-то встает перед ним в своей жизни, бывает, что и не раз... Экзистенциальный такой выбор… «Нас выбирают, мы выбираем», — как пелось в одной старой песенке. То же происходит с нашими героями. А мы, играя и говоря чужой текст, невольно задаем эти же вопросы себе и зрителям.
Наверное, это самый сложный из всех поставленных мной спектаклей: по композиции, по смыслам, по количеству сюжетных ходов, перемен сцен и актерских ансамблей. На сцене бывало до 25 человек одновременно, и все это — не профессиональные актеры, и все они, вне зависимости от ролей и наличия слов, проживали вместе со своими персонажами происходящее.
Репетировали очень быстро для спектакля продолжительностью в три часа и такой степень сложности. И не было сбоев, забытого текста! И как говорили зрители в антракте после 2 часов непрерывного действия, они не заметили, как пробежало время! Дважды зал на 550 мест был заполнен почти полностью и овации в финале были продолжительными.
Все это неформальные формальности. Когда мы собрались Студией недавно, уже после спектакля, я сказала, что для меня главное — это то счастье, которое я ощущаю, когда мы репетируем, нервно ждем премьеры, не успеваем и спешим, поддерживаем друг друга, когда вы, мои актеры, подхватываете внезапные задачи, разговариваете цитатами из будущей, а затем сыгранной уже постановки, не можете «отпустить», хотите «третий показ» — в «четверг» (студийцы поймут, о чем я). В четверг — и больше никогда...
Это жизнь, знаете ли, господа. Не «Кровь», но «Любовь и Риторика»...
И дольше века длится день...
И не кончается объятье
— Елена Витольдовна Мирецкая, режиссер спектакля, руководитель студии «Бургундский отель»
Интерпретация от соавтора спектакля
Когда-то давно Розенкранц и Гильденстерн совершили великое преступление, ино — причина всего того, что с ними происходит. В спектакле прямо не говорится, что это за преступление, но несложно догадаться, что эти двое как раз-таки сделали неправильный выбор, а точнее — ничего не сделали для того, чтобы спасти Гамлета. В настоящем Эльсиноре они не вмешались в происходящее, а потому два друга становятся заложниками Эльсинора вымышленного.
За Р. и Г. посылают. Личность посланца неизвестна, но его влияние безгранично: он вырывает двух персонажей из небытия и дает им возможность сделать правильный выбор. Посланца можно рассматривать как демиурга этого вымышленного пространства, но, если пойти еще дальше, то им может быть и Стоппард, режиссер, требующий от вневременных персонажей-образов исправиться, или в нашем случае — Елена Витольдовна. Так или иначе, посланец свое дело сделал, и Р. и Г. оказываются на дороге. Это место без каких-либо опознавательных признаков — так гласит ремарка Стоппарда, — и даже ветра там нет. Здесь герои обнаруживают еще одну странность: подброшенная монетка всегда падает орлом вверх. Почему так? Да потому что время застыло, ведь Р. и Г. находятся не где-либо, а в неком промежуточном измерении. В нем они, по сути, лишены всякой субъектности; здесь им еще не нужно делать выбор или самостоятельно принимать решения, и они могут позволить себе тратить время на пустую болтовню, в которой иногда проскакивают разумные рассуждения о причинах всего происходящего.
Ситуация меняется, когда появляется труппа. Кто такие эти актеры? Это помощники посланца-демиурга; они должны проследить за тем, чтобы Р. и Г. наконец-то совершили правильный выбор. Почему именно актеры? Все дело в природе театра — он способен убеждать людей в реальности происходящего. Да и что, если не театр, может позволить этим двоим самим принять участие в действии, как того требует замысел? По прибытии актеры практически сразу предлагают сыграть, ведь именно за этим они и пришли. Однако они не спешат наделять Р. и Г. субъектностью. Для того, чтобы все было честно, эти двое должны иметь контекст Они должны узнать персонажей, чтобы потом взаимодействовать с ними. Поэтому на данный момент Р. и Г. — только зрители.
Когда начинается Гамлет, впервые появляются маски. Маска — это указание на то, что в данный момент времени актер является именно актером, играющим роль, а не воплощенным, реальным персонажем. По этой причине весь Гамлет до момента внедрения Р. и Г. играется в масках — это только представление на дороге, разыгранное перед двумя героями. Актеры изображают персонажей из Гамлета, но не являются ими. Так как роли еще не закреплены, многие актеры имеют дублеров — сама труппа еще не знает, кому именно предстоит воплотиться, а потому разные актеры пробуют себя в одной и той же роли, чтобы понять, кто из них лучше справится с тем, чтобы убедить Р. и Г. Но они прерывают постановку и возмущены происходящим. Для актеров это знак — эти двое готовы сыграть, вмешаться в историю.
Р. и Г. вводят в происходящее. Сценография при этом напоминает представление фокусника: двое стоят на дороге, на них накидывают полотно, скрывая их от всеобщего взора, — и вот они уже во дворце. Монетка тоже наконец-то упала решкой — время героев пошло. Во дворце Р. и Г. встречаются с персонажами, которых совсем недавно видели из зрительного зала, но магия театра работает, и эти двое не замечают подвоха. Р. и Г., вопреки ожиданиям, ничего не предпринимают. Во всех сценах, в которых они присутствуют, их влияние на действие минимально. Несмотря на то, что их наделили субъектностью, способностью влиять на происходящее, они предпочитают рассуждать (частично вторя своему университетскому другу).
Роли, между тем, распределены: те, кому повезло воплотиться, останутся воплощенными вплоть до финала постановки. Настоящие персонажи всегда появляются без масок, что и указывает на их «реальный» статус. Однако не все в труппе согласны с такими назначениями: на монологах «Один я...», «Быть или не быть» и в сцене смерти Офелии актеры в масках (или даже без), вопреки сюжету, выбегают на сцену и читают чужие монологи, делают чужие движения. Для Р. и Г., которые верят в реальность происходящего, это объясняется тем, что актеры, приехавшие во дворец, репетируют постановку. Однако для самих актеров, которые знают об обмане, подобные действия являются восстанием против установленного порядка: их не воплотили, но они все равно хотят играть. В этом смысле актеры, лишенные субъектности, оказываются более «живыми», чем наделенные ею Р. и Г.
Р. и Г. продолжают ничего не делать — и на помощь к ним вновь приходят актеры. Главные актер и актриса, поняв безнадежность героев, вынуждены лично побеседовать с ними. «Реагируйте!» — такой совет дают Р. и Г. При этом актеры не упускают возможности поиграть с героями, сетуя на то, что те оставили их одних на дороге и заставили играть в пустоту (хотя актеры лучше других знают, что именно произошло в тот момент).
Постепенно действие доходит до Короля Лир. Король Лир — это спектакль в спектакле в спектакле. Еще один слой, выстроенный актерами для того, чтобы натолкнуть Р. и Г. на правильные мысли. Потому Лир и выделяется своей сюжетной прямотой и вместе с тем максимальной эмоциональностью: искусство должно показать зрителям, как коверен бывает выбор. И даже отсутствие некоторых персонажей можно трактовать в этом же ключе — этичечкий пафос пьесы очевиден и без них. Актеры Лира, хотя и появляются в масках (ведь они только играют, а не живут), со временем снимают их — это указывает на то, что персонажи «Короля Лира» забирают сцену себе; именно они в этот момент — воплощенные персонажи.
Но Лир заканчивается, начинается репетиция, а Р. и Г. все так же бездействуют. Репетиция — самый насыщенный событиями фрагмент. Его осмысление усложняет и тот факт, что актеры в масках играют Гамлета (хотя имена тщательно скрываются), и параллельно с этим их воплощенные коллеги-актеры делают то же самое. При этом реальности дворца и репетиции пересекаются: реальный Клавдий отправляет Гамлета в Англию, затем этот факт на репетиции упоминает Гертруда, умирает Полоний-актер, и сразу же после этого реальный Клавдий сообщает, что настоящий Полоний мертв. Вопреки сюжету пьесы, появляется Лаэрт, и Р. и Г. становятся свидетелями их заговора с целью убить Гамлета. Возможно, актеры снова пытаются помочь героям, изменив события так, что Р. и Г. увидели то, чего не должны были видеть. Кульминация пересечений — смерть Офелии, которая сопровождается комментариями актерами. Вместо одной Офелии — две, причем обе они без масок. И та, и другая оказались достойны сцены.
Наступает момент истины — корабль. Герои должны сделать выбор. Весь корабль проходит под взором Гамлета-судьи — ему предстоит вынести приговор. Но, вскрыв злосчастное письмо, они отказываются действовать. Они быстро перебирают причины, по которым они могли бы попытаться спасти Гамлета, и не находят ни одной достойной. Гамлет должен умереть. Как только Р. и Г. принимают это, на судно нападают пираты.
Герои провалилсь, их время вышло, осталось подвести итоги. Снова появляются актеры — в полном составе. На них нет ни масок, ни костюмов. Они снова стали просто труппой. Смерть главного актера и реакция Р. и Г. в последний раз демонстрируют и действенность обмана, и непонимание происходящего этим двумя. Последнее, что нужно сделать, — это показать Р. и Г., к чему привело их бездействие и действия других персонажей. Актеры вновь надевают маски, чтобы сыграть последнюю сцену Гамлета. Р. и Г. не хотят умирать, но другого выхода у них нет, и они сами сходят со сцены. Актеры медленно поднимаются и встают в те же позы, в которых они встречали героев. Они не выполнили своей задачи, а потому обязаны попытаться снова. Неизвестно, сколько раз Р. и Г. позволяли умереть Гамлету, но, вероятно, не один и не два.
Появляются Р. и Г., монетка неизменно падает орлом вверх — герои опять в промужточном пространстве. Но неожиданно один из них, не смотря на монетку, говорит другому — решка. Это его первое осмысленное действие. Р. и Г. наконец-то продвинулись в своем нелегком деле. Сразу же появляются фигуры в белом, держащие шарики. Кто они? Являются ли они актерами, вышедшими поздравить Р. и Г. (или даже самих себя — с освобождением), или же они — лишь образы, предвосхищяющие будущий правильный выбор, который героям только предстоит сделать? Или, может быть, кто-то еще?
Решайте сами.
— Егор Сипко, выпускник Лицея и студент ОП «Медиакоммуникации» НИУ ВШЭ, соавтор сценария, актер
Комментарии актеров спектакля
Несколько месяцев подготовки, три пьесы в одной, десятки актеров в труппе и далеко не простой сценарий. Мы узнали сюжет в двух интерпретациях — пора познакомиться с ним с еще одной стороны, прямо из недр актерской труппы.
Рефлексия по спектаклю «Кровь, любовь и риторика»
Один из понятых мной и, могу осторожно предположить, главный смысл спектакля — «весь мир театр, а люди в нем актеры»
Эту версию могут подтверждать несколько «ложных» смертей актеров. Вот атмосфера накаляется, лица актеров выражают напряженность и сосредоточенность, все доходит до пика, персонаж «погибает» на сцене, и самое главное — ты правда веришь в действительность происходящего! Однако тут же актер заливается смехом и радостно встречает одобрительные рукоплескания труппы. Из-за таких приемов становится тяжело отличить действительность (здесь имеется в виду истинная сюжетная линия постановки) от игры (получается уже, что игра актеров в игре, пьеса в пьесе!). Начинаешь задумываться, а есть ли здесь вообще какая-либо действительность? Стирается эта линия разделения между реальностью и игрой, почти сливаясь в одно целое. Можно провести и аналогию к жизни: не всегда ясно, где есть правда, где люди настоящие, «без масок», а где все происходящее является чьей-либо игрой.
Маски — тоже проводки. Еще одна теория, что они напрямую проводят аналогии с реальной жизнью, где людям ежедневно приходиться примерять маски-роли родителей, учеников, учителей, детей, даже покупателей в магазине. Это снова отсылает нас к цитате Шекспира. Каждый новый день или даже час в таком театре может стать отдельной пьесой, где каждый человек займет свою роль.
Также почти у всех героев были дублеры. Изначально мне показалось достаточно символичным не связывать Розенкранца и Гильденстерна с дублерами, ведь они сами по сути дублировали друг друга: постоянно путалась, кто из них кто, вели они себя похоже, да даже их внешний вид: актеры как будто играли одного персонажа! Но версия не оправдалась, когда после антракта Р. и Г. увидели самих себя в исполнении своих дублеров. К слову, мне показалось, что они увидели себя со стороны больше на собственных воспоминаниях, ведь постановка и начинается с того, что Р. и Г. вспоминают, как оказались там, где оказались.
Дублеров, могло показаться, не было у ребят, играющих в «Лире». Но все-таки я думаю, что там они были просто показаны по-другому. Сестры — дублеры друг друга: опять повадки, движения актеров на сцене, внешний вид, замыслы и тд. Все это делает сестер очень похожими, так что можно сказать, что они дублируют друг друга. Далее король Лир и Шут. Шут в репликах и сам говорил о схожести Лира с Шутом, да и зритель прослеживает это. Такой же смысл можно было считать и в движениях Шута и Лира: Шут повторял их за своим королем. Сложнее с Кентом и Корделией. На этот счет у меня есть два предположения. Первое, что Корделия и Кент самодостаточные персонажи, которые не копируют никого и не нуждаются в дублерах, а второе — Корделия и Кент и есть дублеры друг друга. Однако не такие дублеры, как в части постановки по «Гамлету». Корделия и Кент единственные остались верны Королю (и самим себе), несмотря ни на что, не преследуя никаких корыстных целей.
Так для чего же нужны были дублеры? Для меня вытекает такой смысл, что прием именно в «Лире» показывает родственные души, единомышленников и просто людей близких взглядов, как будто эти самые «дублеры» могут встретиться в реальной жизни. В жизни два идентичных человека не встретятся, а вот люди с похожими взглядами — да. Либо тут играет, что люди не дублируют друг друга, а скорее соответствуют каким-либо образам и типажам, устоявшимся в мире. Часть «Лира» больше похожа на жизнь, чем остальное происходящее в постановке. И снова стирается граница жизни и игры, реальности и выдумки, ведь «Лир» разыгрывается актерами как тренировочная пьеса перед спектаклем для Гамлета. Опять пьеса возникает в пьесе, что стирает и без того не очень заметные границы. В «Гамлете» прием с дублерами гиперболизирован и как будто показывает некий шарж на жизнь.
Постановка в некотором роде зацикливается игрой в орлянку. Важной деталью является, что Р., в очередной раз подкинув монетку, говорит, что выпала решка, а не орёл, как в предыдущие разы, хотя даже не посмотрел, что там в действительности. Возможно в этом возникает смысл надежды или собственного распоряжения реальностью, попытки выйти из чужих «сценариев» и «ролей», сняв маски.
Завершение спектакля — все в белом. Уже нет крови, возможно, конец — это некое очищение. Песня на кларнете наполняет и очищает и самого зрителя, по крайней мере, такие чувства возникли у меня.
В общем, спектакль очень понравился! Свидетельствует то, что о нем хочется размышлять, думать, пытаясь разгадать загадки авторов. Спасибо вам за эту возможность!
— Натали Уколова, лицеистка 9-го класса направления «Футуритет»
Зрители о «Крови, Любви и Риторике»
Зал на 550 зрителей взрывался громкогласными овациями в оба дня. Какое впечатление произвел спектакль на лицеистов и преподавателей Лицея?
Благодарность
Мы выражаем огромную благодарность театральной студии «Бургундский Отель» — Елене Витольдовне Мирецкой, режиссеру спектакля, актерской труппе и всем, благодаря кому «Кровь, любовь и риторика» состоялся, — за смелость, эмоциональность и красоту постановки!
Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актёры.
— Уильям Шекспир