Существует дискуссия о том, является ли COVID-19 и карантин существенными трансформациями, открывающим горизонт Нового Мирового Порядка (в том смысле, как пишет об этом Бодрийяр). Интерпретируя концепт общества контроля Берроуза и Делеза, предполагается, что благодаря пандемии мы находимся на стадии перехода к новому обществу или же уже перешли в, так называемое, общество контроля. Предпосылки находятся в том, что, благодаря свободе торговли и минимальному вмешательству государства в предпринимательскую сферу жизни общества, неолиберализм «сломал границы» между государствами, а границы внутри самих государств сделались менее значимыми, но, как только началась пандемия, из-за локдауна границы снова «возвелись» как между странами, так и между регионами отдельно взятого государства. Это возвращение границ, как национальных, так и границ между больничным изолятором и улицей, между домашним карантином и местом работы/учебы и является, следуя таковому мнению, трансформацией социальной реальности. В этих дебатах о социальных трансформациях, возникших или не возникших в результате пандемии и локдауна, мы соглашаемся с Петером Вагнером в том, что, не стоит оценивать COVID-19 как социальную трансформацию.
Следуя фуколдианской традиции, под социальной трансформацией мы будем понимать такой разрыв дискурса и устоявшихся практик, который приводит к проблематизации. Так, используя методы археологии и генеалогии, мы обнаруживаем в истории пандемий три заболевания и соответствующие им три разрыва дискурса, устанавливающие новые режимы экономии власти. Применяя в качестве метода сравнительный анализ этих трех проблематизаций и пандемии COVID-19 по критерию способа организации аналитических пространств, мы ставим целью настоящего доклада утверждение тезиса о том, что пандемия COVID-19 и карантин, не являются социальной трансформацией в том смысле, что маркируют разрыв устоявшейся практики, приводят к установлению нового режима отправления власти. Для доказательства этого тезиса обратимся к лекционному курсу Мишеля Фуко “Безопасность, территория, население”, а если быть точнее — к его разделению режимов экономии власти (закон/дисциплина/безопасность, которые он соотносит с характерными болезнями - лепрой/оспой/чумой). В случае чумы «паноптизм» как общая схема организации пространств распространился на сферу борьбы с пандемией, карантинные меры против чумы; следуя Фуко, впервые устанавливаются дисциплинарные механизмы: клеточное деление пространств в соответствие с их функцией, учет населения, меры по ограничению передвижения. Чума устанавливает новый дисциплинарных порядок в сфере борьбы с эпидемией, что отличает её от лепры и санитарных мер исключения, присущих суверенитету, и, соответственно, делает её маркером социальной трансформации. Аналогично в случае оспы, в борьбе с которой арсенал властных технологий пополняется устройства безопасности: вакцинацией, статистическим учетом заболеваемости, рождаемости, смертности и т.д. для биополитического объекта населения, пространства организуются уже не в жестком режиме «клеточного» соотнесения пространства, функции, и индивида, но в гибком режиме просчета вероятностей заражения, контроля над сериями и циркуляциями.
Здесь можно указать на тот факт, что режимы экономии власти, в частности, режим безопасности, предполагающий более сложную организацию аналитических пространств и более сложные практики, эволюционируют один в другой, сохраняя при этом в себе предыдущие. Карантинные меры против COVID-19 и присущей ей способы организации пространств, существуют в этом треугольнике «суверенитета, дисциплины и безопасности», не создавая разрыв дискурса и практик, как это было с оспой или чумой. Так, мы можем говорить о том, что были созданы новые средства “выверенной муштры”, к которым относятся ношение маски и перчаток, а также наличие QR-кода, но это, тем не менее, не мешает нам соотносить их с наиболее старыми практиками и практики, используемые для борьбы с пандемией, которые были наиболее распространены при суверенном и дисциплинарном режиме. Наблюдая за механизмами решения проблемы пандемии, мы можем сделать вывод, что наличие новых практик/аналитических пространств, а также усовершенствование старых, не делает наше общество принципиально новым и отличающимся от дисциплинарного типа общества, в котором преобладала безопасность как режим экономии власти.
